От Сибири до Крыма: месть истории в американо-российских отношениях

Лайл Голдстайн (Lyle J. Goldstein), The National Interest, США

Создается впечатление, что вашингтонский внешнеполитический истеблишмент мало чему научился в течение прошлого столетия.

Проходя по просторным и хорошо оборудованным помещениям тщательно отремонтированного российского Центрального военно-морского музея, расположенного недалеко от реки Невы в Санкт-Петербурге, можно обнаружить целый набор интересных артефактов, в том числе небольшой ялик, на котором более трех веков назад Петр Великий учился морскому делу. Среди большого количества захваченных и гордо выставленных боевых знамен Швеции, Турции и Германии некоторые написанные маслом картины стали для меня сюрпризом.

Так, например, там находится картина с изображением российского флота, стоящего на рейде в середине XVIII века вблизи города Кадьака на Аляске. А на другом полотне изображена первая и успешная советская торпедная атака, выполненная 31 июля 1919 года подводной лодкой с помощью торпеды. В тот день британский эсминец «Виттория» был потоплен большевистской подводной лодкой «Пантера» под командованием Александра Бахтина. Я, конечно же, знал, что союзнические силы вмешивались в российскую гражданскую войну, продолжавшуюся с 1918 года по 1922 год, однако я не имел представления о том, что в ходе этой интервенции происходили такого рода инциденты с большим количеством жертв.

Я получил напоминание об этом в жесткой форме во время моего посещения Владивостока 5 декабря 2017 года, когда я случайно увидел занимавшую почти все полосу статью в местной (еженедельной) газете «Конкурент» под заголовком: «Какие зверства чинили американские захватчики в Приморье». Внимательное чтение вполне информативной статьи на русском языке (было впечатление, что это перепечатка) позволяет говорить о том, что выдвинутые обвинения являются весьма серьезными.

В соответствии с серией статей под общим названием «Медвежья берлога» (Bear Cave), целью которых является анализ российского мировоззрения, мы внимательным образом разберем эту статью. В ней содержится не только большое количество исторических фактов, давно забытых в Соединенных Штатах. Она позволяет также лучше понять новый и опасный климат холодной войны, стремительно подчинивший своему влиянию американо-российские отношения, которые всего десять лет назад могли считаться дружественными или, по крайней мере, прагматичными. Однако внимательное изучение российской истории и американо-российских отношений, в частности, может помочь ослабить напряженность в очень опасном соперничестве — даже несмотря на то, что обычные средства массовой информации (судя по всему, в обеих странах) ежедневно активно помешивают кипящий котел этого противоборства.

Что делали более 7 тысяч солдат-пехотинцев в Сибири в конце Первой мировой войны? Если не вдаваться особенно в подробности длинной и сложной истории (она детально представлена такими корифеями, как Джордж Кеннан), та интервенция в участием большой группировки союзнических сил была не просто антибольшевистской. Она изначально рассматривалась как военная операция, направленная на то, чтобы не дать возможность Германии получить доступ к российским ресурсам и особенно к поставкам и материалам союзников. Это объясняет то внимание, которое уделялось крупным портам, включая Мурманск и Владивосток.

Еще один интересный аспект этой истории представляет побочный сюжет, связанный с большой группой чешских солдат, которые, судя по всему, оказались втянутыми в российскую гражданскую войну и попытались «убежать» на восток и там возобновить борьбу с союзническими войсками. Но как следует из впечатляюще детального изложения на английском языке американской операции на российском Дальнем Востоке, эти действия вышли далеко за пределы Владивостока, и они охватывали, например, Хабаровск, тогда как американские войска были вовлечены в достаточно большое количество боевых действий.

В самый кровопролитный день, 25 июня 1919 года, 25 американских солдат были убиты, когда «партизанские отряды» атаковали их лагерь, располагавшийся вблизи деревни Романовка в 30 километрах к северо-востоку от Владивостока. Но нас в данном случае больше интересует российское восприятие этих событий, а также то, как о них вспоминают сегодня. Намекая на довольно явную антиамериканскую направленность, авторы сразу задают вопрос: «куда только (американцы) свой нос не совали, оставив недобрую память о себе». Далее там с сожалением говорится о том, что «наша нынешняя молодежь, воспитанная на американских боевиках и вскормленные гамбургерами и кока-колой, по большей части не имеет ни малейшего понятия (о своей истории)».

По мнению автора статьи, все доказательства можно найти в местной прессе, а также в архивах. Много примеров проявления жестокости. Четыре человека, обвиненные в причастности к партизанскому движению, как говорят, были живыми закопаны в землю. А жену одного партизана зверски убили — «искололи тело штыками и утопили в помойной яме». Автор статьи (он не назван) утверждает, что его собственный пожилой отец был взят в качестве заложника союзническими силами в деревне Харитоновка. Он живым вернулся домой, но был весь окровавлен. Через несколько дней он умер, а перед своей смертью спросил: «За что меня замучили…?» Как говорят, в его семье сиротами стали пятеро детей. В статье также рассказывается о молодых людях из Владивостока, которых обвинили в причастности к партизанской борьбе. В течение нескольких дней их «пытали, им вышибли зубы, отрубили языки».

Автор признает, что не одни американцы участвовали в подобного рода зверствах. По его мнению, японцы вряд ли отставали от американцев в этом отношении. Сообщается о том, что японские солдаты в январе и феврале 1919 года разрушили два населенных пункта. По словам одного японского журналиста, многие жители сгорели в своих домах, а их деревни «были полностью сожжены». По мнению автора статьи, помимо местной прессы, сведения о совершенных злодеяниях можно найти в архивах музеев Владивостока. Он с прискорбием отмечает: «Правда, обо всем этом нынче не очень хотят вспоминать наши политические деятели (а многие из них, увы, этого и не знают)».

Я не историк, и я не собираюсь бередить старые раны, полученные столетие назад. Кроме того, следует отметить, что те русские, с которыми я встречался во Владивостоке, были настроены весьма дружественно и приветствовали нашу американскую делегацию. Еще и поэтому знакомство с данной статьей оказалось столь неприятным делом. Пока трудно сказать, стоит ли ей хоть в какой-то мере доверять, или же речь идет о подогретой советской пропаганде. С учетом сложностей, связанных с борьбой с повстанческими формированиями, отсутствия информации в то время (эффект Си-Эн-Эн), а также наличия данных о других зверства, совершенных в Азиатско-тихоокеанском регионе, особенно на Филиппинах, всего за несколько лет до указанного периода, можно сказать, что выдвинутые обвинения нельзя полностью отвергнуть.

На самом деле, если понаблюдать за интервенциями в Ираке и в Афганистане, то есть основания сделать вывод о том, что вашингтонский внешнеполитический истеблишмент мало чему научился за последнее столетие. Однако подобные истории, конечно же, используются в интересах московской националистической и пропагандистской повестки. В России, возможно, существует так же много «американофобов», как и русофобов в нашей стране.

Если регулярно читать газеты «Вашингтон Пост» и «Нью-Йорк Таймс», то можно будет понять концепцию, суть которой сводится к тому, что соперничество великих держав, конечно же, способствует увеличению газетных тиражей. Но даже члены редакционных коллегий этих неистово антироссийских газет будут вынуждены признать, что якобы похищенные электронные сообщения или купленная реклама в «Фейсбуке» относятся к несколько иной категории событий, чем обвинения в пытках и убийствах мирных жителей, хотя эти инциденты и произошли довольно давно.

Однако существует еще более «туманная» история в американо-российских отношениях, и она больше связана с теми проблемами стратегического характера, с которыми мы сталкиваемся сегодня. В период с 1854 год по 1856 годы четверть миллиона русских погибли, сражаясь с объединенными силами Франции, Британии и Турции для того, чтобы сохранить Крым в составе Российской империи. Это было первое русское кровопролитие за Крым, и его вполне можно сравнить с битвой при Геттисберге.

Граф Лев Толстой, как это известно многим читателям, находился в то время в Севастополе и затем описал ту кровавую бойню. Второй эпизод по типу битвы при Геттисберге произошел во время Второй мировой войны, когда решимость советских защитников Севастопольской крепости заставила нацистов направить туда значительные силы, которые были там сильно потрепаны непосредственно перед имевшей решающее значение Сталинградской битвой. Если бы Красная армия не держалась там до самого трагического конца, Гитлер смог бы победить во Второй мировой войне.

Но давайте вернемся к этому живописному, но пропитанному кровью участку земли, который глубоко вклинивается в Черное море и который известен под названием Крым. Следует также сказать, что этот полуостров, судя по всему, вот уже в течение трех лет является большой головной болью для европейской безопасности. Существует немало пространных рассуждений экспертов по поводу того, что поглощение Россией Крыма нарушает «основанный на правилах порядок», однако мало можно найти примеров продуктивной мысли по поводу Крымской войны и ее значения.

В конечном счете в тот страшный конфликт, породивший легенду об Атаке легкой бригады (Charge of the Light Brigade) и о таких фигурах как Флоренс Найтингейл (Florence Nightigale), были вовлечены, в основном, Лондон и Париж. А добивались они, похоже, тех же целей, что НАТО пытается добиться в течение последних нескольких десятилетий, а именно: сдержать предполагаемую «российскую угрозу». В своей блестящей книге, посвященной Крымской войне, историк Орландо Файджес (Orlando Figes) объясняет эволюцию стратегии в Лондоне в десятилетие, предшествовавшее этой злополучной войне: «… фантомная угроза со стороны России стала частью политического дискурса в Британии уже как реальность. Идеи о том, что у России имеется план относительно доминирования на Ближнем Востоке и потенциального покорения Британской империи, начали регулярно появляться в памфлетах, которые затем цитировались как объективные доказательства русофобскими пропагандистами в 1830-е и в 1840-е годы». Гм… звучит знакомо, и от этого становится как-то не по себе.

Однако наибольший интерес вызывает вопрос о том, как американцы того периода времени смотрели на эпическую борьбу России против Британии и Франции за контроль над Крымом. Объяснение Файджеса заслуживает того, чтобы привести его подробно:

«Общественное мнение в Америке было в основном настроено пророссийски во время Крымской войны… В целом существовала симпатия по отношению к русским как к слабой стороне, борющейся против Британии, старого имперского врага, а также существовали опасения по поводу того, что в случае победы Британии в войне против России Лондон вновь может склониться к мысли о вмешательстве в дела Соединенных Штатов… Коммерческие контракты были подписаны между русскими и американцами. Американская военная делегация (включая Джорджа Макклеллана) посетила Россию для консультирования армии. Американские граждане направляли в Россию оружие и боеприпасы… Американские добровольцы приехали в Крым для того, чтобы воевать или работать в качестве инженеров на российской стороне. 40 американских докторов были приданы к военно-медицинскому управлению российской армии».

Упомянутое достаточно серьезное желание Америки получить права на Крым появилось «уже тогда». И это подчеркивает существующую сегодня особенность, связанную с тем, что американская стратегия в Евразии (а также в других частях мира) основана на оспаривании российских притязаний на этот пропитанный кровью полуостров в Черном море. Не имеет значения хорошо известный факт относительно того, что советский премьер Никита Хрущев в 1954 году передал Крым Украинской ССР, что было бессмысленным жестом с непредсказуемыми последствиями.

Кроме того, можно вспомнить о том, что Россия впервые получила Крым в 1783 году, то есть в момент окончания Американской революции. Проще говоря, русские контролируют Крым уже достаточно долго, и очень маловероятно, что они от него откажутся, и поэтому давайте не будем на что-то надеяться и не будем выстраивать нашу стратегию на абсурдных, лишенных исторического смысла неолиберальных идеях.

Европейские специалисты в области безопасности должны заниматься более актуальными вопросами, включая, прежде всего, кризис с беженцами и терроризм. Более глубокое знание истории может помочь влиятельным американским политикам выработать более ответственную политику и остановить процесс «свободного падения» в американо-российских отношениях, который сегодня представляет опасность для Украины, Европы и для всего мира.

Оригинал публикации: From Siberia to Crimea: The Revenge of History in U.S.-Russian Relations

Перевод на русский язык: inosmi.ru