Александр ПОНОМАРЁВ, «Жребий брошен»

Литовская общественная организация «Мелодия жизни» минувшей весной к Международному дню защиты детей объявила международный литературно-творческий конкурс «Счастливая Планета – Детство!».

«Обзор» продолжает публикацию наиболее интересных работ, присланных в рамках конкурса.

Мальчика Митю пригласили в гости, отмечали день рождения его школьного приятеля Сереги Петрова. Среди приглашенных, он знал точно, должна быть одна девочка из параллельного класса, которая последнее время ему жутко нравилась.

«Вроде бы, её зовут Катя, или, пожалуй, что Маша? Но это, впрочем, не суть, как раз представится повод познакомиться за медленным танцем».

Главное, что по этому случаю мама разрешила ему принарядится, надеть светлый, будто ясное небо над Техасом, джинсовый костюм, который висел на плечиках и ждал своего особого случая. И, похоже, этот самый случай наступил.

Блуждая с Митей по чертогам «Тысячи мелочей», его мама приложила все усилия, чтобы не выскочить за финансовый лимит, представлявший собой компромисс между сыновьим чувством гордости и собственной рачительностью, который был охарактеризован ею как «вполне достойная сумма для Петровых».

Митя пришел к Петрову, разодетый, словно ковбой Мальборо, держа в руках вместо лассо и сигарет букет осенних цветов и сверток с одной из тысяч в общем-то никому не нужных мелочей, которую они с мамой подобрали в одноименном магазине.

Отыскав глазами среди гостей свою «принцессу» и поймав ее ответный восхищенный взгляд, Митя сразу понял, что танцевать сегодня "ее высочество" будет только с ним. Потом всем было очень весело, они играли в карты, в монополию, гоняли на велосипеде по просторным коридорам Серегиной коммунальной квартиры, швыряли друг другу мяч и громко галдели. Удивительно то, что немногочисленные соседи этой расселяемой коммуналки смиренно терпели их безобразия, даже не пытаясь высунуть свою недовольную личину из-за дверей, ну или, на худой конец, включить погромче телевизор. Наверное, все это потому, что день рождения бывает только раз в году, а, может статься, от счастливого осознания того факта, что данный день рождения Сереги в их жизни - последний.

Танцы по предложению именинника решили оставить на десерт, с одной стороны, чтобы после обильного угощения растрясти лишние калории, а с другой - чтобы потом уже ни на что не отвлекаться. Идея, в принципе, понравилась, кстати, не в последнюю очередь потому, что все понимали - к тому времени уже значительно стемнеет, а медленный танец в полумраке, освещаемом лишь отблесками елочной гирлянды, используемой Петровым в качестве светового оформления, выглядит куда более экстремально, а в некотором смысле даже многообещающе.

После чая с очень вкусным фруктовым пирогом подали огромный сочный арбуз, когда его разрезали, комната наполнилась нежными ароматами недавно ушедшего лета.

Загалдев, все ребята набросились на него, как саранча на кукурузу, через пять минут от арбуза осталась только половина. Митя, естественно, не отставал от коллектива, отрываясь от захватившего его процесса только на то, чтобы обменяться нежными взглядами со своей ундиной, которая, застенчиво выплевывая в ладошку косточки, все еще мусолила свою первую порцию.

«Слабачка, интеллигентка, нюня, но зато какая красавица», - приятно и тепло роилось у него в голове. Проглотив, не жуя и не выплевывая косточек, очередной кусок свежей, истекающей соком мякоти, Митя вдруг почувствовал какую-то смутную тревогу, что отозвалась ему подозрительной тяжестью внизу живота. Несколько чашек зеленого чая и арбуз сделали свое обычное дело - пузырь надулся.

Мальчик забеспокоился: «Этого еще не хватало! Ох, как же оно не вовремя. Почему такие вещи происходят именно со мной и именно в тот ключевой момент, когда арбузная плоть кромсается жадными руками толпы не ведающих меры конкурентов. Ага, знаю я вас, стоит только мне отойти на минутку... Ну да ладно, еще один подход, а я уж как-нибудь устою, что я, не мужик, что ли. А вот и очередь как раз подошла».

• Люди, дайте мне вот тот кусочек, пожалуйста.

Он быстро расправился с вон тем кусочком, за ним последовал вон этот кусочек, который, правда, уже не принес ему должного удовлетворения.

После какого-то из кусочков Митя начал невыносимо страдать, он уже чего-то боялся, но все равно терпел, терпел и боялся. И вот настал момент, когда мальчик вдруг осознал, что еще совсем немного, и произойдет то, чем он отличился последний раз где-то лет семь назад в старшей группе детского садика. Тогда все вокруг смеялись, кроме воспитательницы, которая плакала, потому что это была его мама.

Митя стоял весь в сомнениях, в неестественной позе, с каменным лицом и принимал свое первое в жизни серьезное, взрослое решение. Если бы в тот момент среди арбузных соискателей оказался какой-нибудь режиссер, ну, скажем, Бондарчук, он бы ни секунды не раздумывая, безо всяких проб утвердил бы Митю на роль Гамлета в своей новой одноименной ленте, даже если бы он за пять минут до этого предполагал ставить Отелло. И поверьте, мне, оно бы того стоило.

«Есть или не есть, вот в чем вопрос», - так рассуждал Дмитрий угасающим рассудком, глядя на убывающий плод.

«Если я пойду мочить штанишки, то оставшиеся дети описаются на арбуз».

Сознание уплывало, рисуя напоследок причудливые смысловые и лексические конструкции, расплывались силуэты детей и очертания вожделенной ягоды.

Но уж больно был вкусен арбуз, и уж больно был велик ажиотаж вокруг него.

• Ну да ладно, жребий брошен, - произнес, собрав в кулак остатки сил, маленький Цезарь подслушанную им где-то красивую фразу, показавшуюся ему сейчас вполне соответствующей важности момента.

Наконец, сфокусировав зрение на красных и зеленых тонах заветной цели, как командир воздушного судна на габаритных огнях посадочной полосы и уже будучи практически на автопилоте, Митя направил свое бренное тело к столу назначения. Но не успев сделать и двух шагов, отчетливо понял, что вряд ли сможет сдвинуться дальше, без того, чтобы не сбросить лишний, так сказать, авиационный керосин....

Через мгновенье туалет ему уже не был нужен, но самое обидное, что и арбуз тоже. Он стоял и обреченно смотрел на то, как дети доедают злосчастный деликатес, как его светло-синие джинсы меняют цвет на гораздо более темный, а под ногами растекается то, что еще пять минут назад являлось спелой и вожделенной мякотью.

Петров ржал, как конь, отфыркиваясь арбузными косточками. Все ребята тоже вокруг бурно хохотали, кажется, только кроме Кати или Маши.

Она горько плакала.

Александр ПОНОМАРЁВ