Юрий Каннер: Почему евреи служили в Красной армии, а не в белой
Как бы ни называли 23 февраля, это прежде всего День Красной армии. Такое имя дано этому празднику при рождении, и нечего его стесняться. Созданная из хаоса и обломков, нижних чинов и гражданских лиц, Красная победила все остальные армии в четырехлетней Гражданской войне – страшной и безжалостно жестокой, что вообще свойственно гражданским войнам.
В ней воевали не праведники, но и с ней – тоже. Из всех армий той войны Красная была самой интернациональной, или, если без пафоса — многонациональной. Известно про широкое участие в ней китайцев, какую роль в ней играли латышские стрелки и просто латыши.
Про евреев известно меньше. Хотя фактическим создателем и командующим РККА был Троцкий, но его в советской истории более полувека упоминать разрешалось только проклятиями и вне всякой связи этого злодея с Красной армией – немыслимой, как святотатство. По более поздней директивной традиции евреи на войне в истории и произведениях о ней могли присутствовать лишь в качестве жертв, объектов грабежа, беженцев, деляг, ювелиров, часовщиков, аптекарей, иногда врачей – не хирургов.
Но они воевали, в том числе в Гражданскую. И по большей части – в Красной армии. Были и в других – даже у батьки Махно, который единственный из предводителей «повстанческих» движений не позволял своим войскам погромы. Могло быть много и в белой армии, чему способствовало одно обстоятельство, но его нивелировало другое.
Февральская революции не только ликвидировала «черту оседлости». 9 мая 1917 года вышло постановление военного министерства и Генерального штаба об отмене всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений при поступлении в военно-учебные заведения и о производстве солдат-евреев в офицеры на общих основаниях. В ответ еврейские юноши массово устремились в юнкерские училища и школы прапорщиков. В ударном юнкерском батальоне, отправленном на фронт в июне в последнее наступление русской армии, из 140 человек личного состава было 25 евреев. Среди юнкеров, защищавших Зимний дворец в октябре 1917-го, были в основном евреи.
Да и командовал обороной дворца, ставшего резиденцией Временного правительства, зам губернского комиссара Петрограда Петр Рутенберг – в прошлом один из руководителей боевой организации эсеров, разоблачивший попа Гапона в сотрудничестве с охранкой и устроивший казнь его.
Еврейским юнкерам и офицерам был прямой путь в белую армии, но там они столкнулись с тем же, что сам Рутенберг. После освобождения из Петропавловки, куда он был заключен вместе с министрами Временного правительства, Рутенберг, одержимый спасением России от большевиков, отправился на Юг России, где формировалось белое движение, занимал там видное положение. Но был совершенно обескуражен царящим в нем антисемитизмом. С тем же сталкивались в белой армии и еврейские добровольцы, которые не могли, как Рутенберг, эмигрировать (он впоследствии стал одним из глав еврейского руководства Палестины и основателем Электрической компании, существующей поныне), но оставаться в армии, где их боевые товарищи — офицеры и командиры считали евреев главными врагами России и не чурались еврейских погромов, тоже не могли.
Так что антисемитизм определил сторону евреев в Гражданской войне и единственную армию, где они предпочитали сражаться в Гражданской войне. Многие будущие советские военачальники и видные деятели оборонной промышленности, включая авиаконструкторов (как Семен Лавочкин), создателей танков, артиллерийских орудий и боеприпасов, выросли из евреев-красноармейцев Гражданской. Много и полегло.
Среди них был первый советский еврейский поэт, доброволец Красной армии, командир взвода конной разведки Богунского полка, которым командовал Николай Щорс, — Ошер Шварцман, погибший почти одновременно с легендарным комполка. И родной брат моей бабушки, полное имя которого Янкель-Бер-Гершл-Лейб Тверский, который пошел добровольцем от «еврейской коммунистической партии», как было сказано в похоронке, то есть от партии Бунд. Эта похоронка, сообщавшая о его гибели в бою под Конотопом, помогла умереть в своей постели, а не в тюрьме или лагере его отцу – Макаровскому ребе, одному из династии Чернобыльских цадиков. Всю эту еврейскую религиозную знать Советская власть, завоеванная в том числе и кровью их сыновей, вычищала потом с особой тщательностью.
