Повесть о двух городах - Быков

Куплетов пять здесь опущено, полный текст здесь.

Россия словно под арестом

— настолько вырос наш престиж.

Мир стал таким опасным местом,

что никуда не полетишь.

Я не пишу, молчу, пощуся,

не вижу снов, не пью вина:

чего ни выскажешь — кощунство,

куда ни сунешься — война.


Повсюду умысел злодейский,

конец уютным временам,

сплошной театр военных действий

— призыв, цензура, трибунал…


Стратег диванный откровенный

пыхтит от имени отцов,

что Русский мир есть мир военный,

и хватит жить, в конце концов!


Порядок смят. Явился хаос.

Проеден, кажется, стабфонд.

Где отдыхать? Наотдыхались!

Бери шинель, пошли на фронт.



Как говорил покойный Лесин

— мы в новом мире, господа,

но этот мир ужасно тесен:

нельзя туда, нельзя сюда…



Нельзя светиться над Синаем.

Нельзя в Одессу — там враги.

Восток закрыт — мы там стреляем.

Про Запад — думать не моги.


Законы времени жестоки,

везде запретная черта:

порвет фанатик на востоке,

а запад отберет счета.


Везде, везде от нас устали,

везде запреты — от и до:

Париж не отдал нам мистрали,

плюс там живет «Шарли Эбдо»;


На что нейтральны Берн и Цюрих,

но Скрынник там уличена,

и как-то видно по лицу их,

что не последняя она…


Само собой, поездки в Штаты,

в альтернативный край земли,

буквально гибелью чреваты:

пришел, увидел, унесли.



Средь этих заговоров черных

у возбужденных русских масс

два только города опорных:

один — Донецк, другой — Дамаск.

Две новоизбранных столицы,

два главных символа страны

— другие могут отвадиться,

но эти будут ей верны:

среди бушующего хора,

где слился с новым старый свет,

мы их последняя опора:

у них альтернативы нет.



Зачем учиться по-немецки,

мол, по-английски утомясь?

Учиться будете в Донецке,

лечиться съездите в Дамаск…




Я допускаю, между прочим,

что года, скажем, через два

«Довольно, больше мы не хочем!»

— воскликнут Питер и Москва.


И Русский мир, как в доброй сказке,

увидит сказочные дни:

в Донецке — дума. Власть — в Дамаске.

А мы — на Родине. Одни!