Тихо она не подохнет -1 - газета «Обзор», новости Литвы

Я переделываю свою антиутопию. Изменений столько, что публикую всё с самого начала.

***

-Земля прекрасна, как обосравшийся червяк,- произнёс Камбермонаулд. Он пополоскал в набежавшей волне кусочек ламинарии и задумчиво стал жевать. - Как обосравшийся червяк.

Океан сливался с небом в плотной, непроницаемой голубизне, и он видел сразу четыре торнадо. Ветер ревел в ушах.

Миссия сзади вросла в скалу. Неказиста, но очень прочна. Он пошёл к ней. Вошёл. Закрыл, достал диктофон...

-Иона Камбермонаулд зовут меня. На острове Кергелен диктую я. Церковь пастафариан, что поклонялась макаронным изделиям типа «ракушки», поджаренным до корочки и посыпанным сахаром, основала здесь когда-то миссию.

Он оглянулся как будто икона, изображающая Пастафария в виде летающих макаронных изделий типа «ракушки», могла куда-то деться.

-Хотя я пастафарианин, спагетти так и не полюбил, потому легко перешел в секту жареных ракушек. У меня ещё двенадцать мешков этой превосходной еды, масло, сахар, рыбные консервы и батарейки...

Да, вот они. Мешки... консервы... батарейки. Всё на месте.

-Я происхожу из Вильнюса, из страны под названием Литва. Когда взорвалась Балтийская атомная станция — БАЭС, - я находился, как и многие мои соотечественники, далеко на заработках. Потому уцелел. Давно было ясно, что с АЭС будут проблемы.

Он фыркнул.

-После взрыва оставшимся литовцам и полякам давались большие привилегии. Воспользовавшись ими, я сделал успешную карьеру в области безопасности и охраны атомных станций. Мне доверяли страны со всё более высоким индексом техническо-организационной опасности, - Иона остановил диктофон.

-Это был сентябрь, - сказал он вслух. -Первая половина. Интересно, как меня описал Де Лонг тому парню? Как же его звали?

Кое-что он начинал забывать.

За 3 года до Коллапса. Женева, 7 сентября.

В кабинете было двое – директор агентства расследований МАГАТЭ Де Лонг и Анатоль Борейкас – молодой, обаятельный мужчина.

-Садитесь, господин Борейкас, - Де Лонг указал на кресло. - Мы засылаем в Россию Иону Камбермонаулда. Того самого.

Борейкас сел.

-Камбермонаулд и цивилизованный мир скучают друг от друга. Он лучше чувствует себя рядом с ядерными опасностями и охламонами.

-Как он отнёсся к этому?

-Без восторга. Он работал в Африке, там тепло. Россия — это уже перебор. У нас нет выбора.

-Но есть же инспектор Курц!

-Вот на розыски генерального инспектора Курца мы и посылаем Камбермонаулда. Два года назад Курц был направлен в Россию, на Предуральскую АЭС. Он счел, что из-за исключительной обстановки должен возглавить штат станции. Но уже год от него никаких известий. Мы обратились в Москву, та высылала следователя, однако и этого следователя мы не увидели. Нам остаётся послать на розыски Иону.

-Камбермонаулд, вроде, литовец?

-Он, как и Вы, знает литовский и русский. Из-за литовского мы и хотим задействовать вас ему в помощь. Тандемом.

-Носители вымирающего языка... - вздохнул Борейкас. - Я - «свадебный генерал»?

-Вы предстанете нашим чрезвычайным уполномоченным, Иона — Вашим «секретарём». Ваша задача совершить все положенные ошибки, вывести его на орбиту и не сесть.

-Что значит «не сесть»? - поморщился Борейкас. - Это же с согласия их правительства?

-Правительство России живёт в Европе. Все их телетрансляции из «колонного зала» - монтаж. Любой из них даст согласие на что угодно, даже на собственный расстрел, лишь бы его не выслали на историческую родину. К несчастью, они мало чем управляют.

-Я как-то считал… что ею управляют эти...как... «pakhans».

-Когда пахан перебирается в Европу, он быстро отдаляется от власти, пока его влияние на Россию не превратится в призрак. К тому времени он перетащил сюда, сколько мог.

Де Лонг помолчал, и продолжил:

-О субординации. Вы подчиняетесь Камбермонаулду, он, принципиально, — Курцу. Когда его найдёт. Всё по талмуду, - он похлопал по «ИАМ», «Инструкция агента МАГАТЭ», возлежащей посреди стола. - Долетите вдвоём до Хельсинки, оттуда в Петербург морем. Так безопаснее. Изучите.

Он протянул флэшку. Агент взял её.

-Как со связью? Ведь над своей территорией Россия спутники сбивает?

-Что бы граждане не лазали за файрволл. У нас есть специальные. Вас ещё не знакомили с антенной техникой и всем прочим?

-Нет. Есть вероятность, что Курц погиб?

-Вряд ли его могла ухайдакать Россия, - усмехнулся директор.

Борейкас встал, направился к двери. Нерешительно остановился:

-Господин Директор, не могли бы Вы подсказать, как наладить контакт с...Камбермонаулдом? Говорят, он сложная личность?

-Он любит ложь.

-Он её лжет?

-Нет, коллекционирует. Подарите ему что-нибудь для коллекции.

Сразу за Петербургской таможней им навесили шпиков.

-Заметил? – спросил Иона.

-Конечно, - ответил Борейкас. – может, подёргаться?

-Теоретически надо, но неохота. Ой, да всё равно в гостиницу.

Они говорили по-литовски.

Их поселили в разных номерах. Иона раскладывал одежду, когда прибежал Борейкас:

-Почему нет телевизоров?

-Мы иностранцы, потому убрали. В новостях у них, вероятно, ЕС завоевывает Польшу. Взрывающиеся здания, танки с надписью кириллицей «Женева» ездят по рвам, заполненным детскими телами. Или заседание кардиналов в Гааге отправляет невинных на костёр и плавно переходит в педерастическую оргию.

-Ты шутишь?

Иона вздохнул, достал планшет, что-то приделал. И воткнул туда телеантенну.

-На.

-Танки, танки... Какое-то заседание, - сказал Анатоль. Иона заглянул через плечо.

-Да это президент Киселев говорит, - сказал он. - Сделай погромче Дмитрия Константиновича.

«В этот тяжелый миг, я должен взять на себя ответственность за это ужасное решение. Понимая, что на меня устремлен взор народа, который жаждет жить без опасения за свою жизнь, понимая что новый закон касается лишь невероятно редких случаев, людей, которым следовало бы именовать фантастическими адскими демонами...»

-За что они голосуют? - спросил Борейкас.

-А, это, - махнул рукой Иона. - За хранение винтовки с оптическим прицелом — кожу сдирать.

-А, - зевнул Анатоль. - Я-то думал, с голубых.

-С тех пока не заживо, - хмыкнул Иона. - Ты на горничную внимание обратил?

-Да, послушай — а что такая молода? Лет тридцать! Она вписывается в штат, как Гильгамеш в царство мёртвых!

-На руинах империй всегда царит геронтократия. Петербург не город, а некрополь. Горничной меньше шестнадцати, как и моей. Это грим.

-Будут клеиться? Подвести под изнасилование малолетки?

-Тут, конечно, везде камеры, - пояснил Иона. - Нет, реально-то такие методы почти не реализуются. Тебе лучше трахнуть. Они будут считать, что на тебя есть поводок, и не будут нервничать. Не настаиваю, - Камбермонаулд пожал плечами. - Скорее всего она будет голой, а сиськи в России теперь табу, бритой – это считается провокацией педофилии, и предложит позицию сзади, так называемую «скотскую». За неё ещё пять лет.

-Я подумаю. Так много соблазнительного... – Борейкас облизнулся.

-Секс в монастыре.

Борейкас уставился на форму камуфляжной расцветки:

- Что это ты такое разложил? Что за аббревиатура?

-Друг, ты должен принадлежать к чему-то, или выглядишь беззащитным, - укоризненно покачал головой Иона. - Много будет охотников сдать тебя. В счёт выполнения плана.

-А медалька… не российская?

-Тебе всю легенду изложить, или только избранное?

-Извините, экселенц… Ужинать идём?

-Конечно. Я выпью триста грамм национального пойла. Надо набирать форму.

-Жуть, - передёрнул плечами Борейкас. – Официанты не знают английского, шницель – вонючее сало в жженых сухарях! И это центральная гостиница Санкт-Петербурга?

-Ну, это ещё не НРЮЙ, - подбодрил Иона.

-Нрюй?

-Народная республика Южного Йемена.

Они стояли у дверей номера Борейкаса.

-Что будешь делать? – спросил Анатоль.

-Почитаю, - ответил Иона. – Смотри, что б не укусил таракан. Это больно.

Иона лежал на постели в ботинках и читал планшет. Рубашка не застёгнута, галстук набок.

Дверь номера открылась. Он спрятал планшет, раскинул руки и застонал.

В проёме возникла горничная, одетая дурно, но скудно.

-Как мы себя чувствуем, пупсик? – спросила она.

Камбермонаулд что-то заговорил. Пробивалось слово «тазик».

-Тазик ему… сука, - взбеленилась горничная, поняв, что возложенную миссию выполнить не удастся. Вместо тазика принесла помойное ведро из туалета и с грохотом водрузила у изголовья.

-Вотка… палоная… - простонал Иона. - Палоная...

-Ничего не палёная. Упился, педераст! У себя-то не пьёте!– она ушла, хлопнув дверью.