Вымирание белого человека

Уменьшение населения Европы ныне носит гордое название «вымирание белого человека».

Конечно, после того, как европеец добился подавляющего численного превосходства на 4 из 6 обитаемых континентов, ситуация по Марку Твену  - «слухи о моей смерти несколько преувеличены». Столько зудели о Мальтусе и загрязнении планеты, что, казалось бы, можно только приветствовать, что европейца в конце концов заела совесть.

С другой стороны, бурный рост некоторых народов, нисведённых историей до весьма скромных (сравнительно с древностью) долей населения, можно было бы даже и приветствовать.  Если б эти народы произрастали в собственных местностях.

Но там им не всегда нравится.

И это вызывает у меня два вопроса.

            1. Если большинство данной страны составляет данный народ, почему он позволяет создать такую ситуацию, что он в конце концов окажется в меньшинстве? Если люди, обладают идеологией, во главу угла ставящей многодетность, то ради бога. Пусть хоть на головах друг у друга сидят. Но в своей стране! Жители вот этой не хотят сидеть друг у друга на головах – и что, не имеют права?

            2. Если я в целях предотвращения расовой дискриминации должен взять на работу столько-то приезжих, то я могу требовать, что бы расовой дискриминации не было и по отношению ко мне. Диаспора, где люди помогают друг другу исходя из расовых соображений, является структурой, грубо нарушающей мои права. Она должна быть запрещена тоже. Необходим контроль за движением финансов, за предоставлением работы соотечественникам – что бы приезжий был не в лучшем положении, чем я, коренной житель.

…

            Отмечу, что мне абсолютно безразлична внешность. Черный, белый, синий с красным верхом, и наоборот. Меня интересует лишь то, что в голове. Какая идеология? Если русский исповедует ислам, то он должен жить на территории, где исповедуют ислам. Мне не важно, насколько перемешались татары с русскими. Мне важно кто исповедует религию, которая уменьшает долю населения в этой стране людей с родственной мне идеологией.

            Мне как-то неловко существовать в одной стране с теми, кто считает, что у женщин нет души.  Не знаю, как у меня, но у моей супруги душа точно есть. И я не могу вообразить бога, который произнесёт два слова: «Священная война».