3-я редакция
Ковенский торгаш, говорят, и маму продаст. Верно, враки — но что у него с трудом встаёт, потому, как не за деньги, - это точно.
Амброзас из Ковно больше всё сидел в Вильно по делам, вдали от жены. Он и в Ковно-то давно забыл, зачем человеку жена. А она была, однако ж, дочкой мельника, который из мельников в ксёндзы подался - представляете? В своё время того никак не хотели в семинарию брать - но убедил. Мельник, он же, типа, черта, как облупленного знает. Ему сподручнее.
И вот однажды к Амброзасу в корчме ксёндз подсаживается. Тесть, то есть.
-Что ж ты, паразит, с нашей Кайруте делаешь? Плачет она. Иль в Вильно какую вдовушку пригрел?
-Нет у меня никого в Вильно.
Тесть прищурил левый глаз, и посмотрел мельничьим своим взглядом прям насквозь.
-Вижу, правду говоришь. Может, больной?
-Нет. А что Вас волнует? Ваша дочь в достатке, ей все завидуют.
-Мы-то надеялись на настоящего парня. Ей достаток, может, так же нужен, как тебе - твой причиндал, - говорит тесть. - Отпущу-ка я ему грехи, и пусть идёт с миром на все четыре стороны.
И прибавил пару слов, которых, кроме мельника иль буртининкаса*, никто и не знает.
Лишь на следующее утро Амброзас понял, кому тесть грехи отпускал. Идёт туда, куда и все по утру, отворяет клапан, и оттуда, как положено, бьёт струя. Вот только откуда? Гладко, ровно, и даже блестит. Никаких признаков той глупости, которую призваны закрывать штаны, нету. Можно без штанов ходить.
И никаких беспокойств, кроме раздумий, не причиняет.
-Ну, Вяльнис-Пиктис**, тестюшка дорогой, теперь Кайруте и вовсе ничего не причитается! - ругнулся Амброзас, и сплюнул.
***
Сторона мы набожная, а для пущей набожности девицы в городах все взаперти. Девичество, оно как вода. Не вода виновата, что утекла, а кто забыл заткнуть.
Была девица Кася, и передержали её. То с одними родители не договорятся, то с другими рассорятся. Сидит она грустная, прыщи ковыряет. Вдруг кто-то в дверь скребётся. Спрашивает:
«Кто там?»
«Штукс Причиндаллер, - тот, кто сам по себе гуляет. Колбасками прусскими торгую».
«Что ещё за колбаски такие? Как сюда попал? У меня и денег-то нету.»
«Я на пробу одну так дам».
«Да и дверь на замок заперта»!
«Это ничего. Отвернись».
Кася отвернулась, слышит — шуршание. Повернулась — перед ней стоит кто-то, весь такой закутанный, даже глаз не видно.
«Хочешь попробовать?» - и протягивает колбаску.
Прямо сон какой-то! И колбаска прелесть.
«Подумаешь, - Кася говорит. - Колбаска, как колбаска».
Не то ученая, не то в крови у городских цену сначала сбить.
«Ну что ж. Есть и одна особая. Смотри».
И точно, на блюде лежит толстенная такая, бледная. Просто королева колбасок. Кася тронула, а она как живая, чуть сама в руки не прыгает.
«Точно, - думает, - сон!»
«Только её не так едят, - говорит Тот-Который-Гуляет-Сам-По-Себе. - Невежественный Вы народ, только немцы могут эти колбаски кушать».
«А как?» - спрашивает Кася.
«Её есть можно только вторым ртом, и Богу молясь, - объясняет Штукс. - Становись на колени перед распятием.»
Опускается Кася на колени, и недоумевает — где же второй рот? И вдруг чувствует, колбаска этот второй рот нашла.
-Сначала надо посмаковать, - объясняет торговец.
Посмаковала, и точно, постепенно стало сладко, будто немецкий тортик кушаешь, и даже слаще. Кася разошлась - раззадорилась.
«Ну! - кричит, - Всю, всю запихивай! Сейчас откушу!»
Тут её крики услышали, прибежали.
«Что такое?», - говорят.
«Тот-Который-Гуляет-Сам-По-Себе меня колбаской кормил. На пробу дал, бесплатно, Вы не беспокойтесь, дорогие родители», - отвечает девица.
«Что за глупости? - серчает папаша. - Нет тут никого".
И точно - никого.
Маманя стала выспрашивать, да решила к дочку к Ксёндзу сводить. Видно, соснула, и приснилась её чепуха. Чепуха чепухой, а одежда мужская пустая под кроватью лежит.
Ксёндз выслушал рассказ Каси, и молвит: "Говорили ж вам, грех так долго в девках держать. Всё торгуетесь?".
Срочно выдали её, да не совсем успели: родила она на месяц раньше положенного.
И пополз по городу слух о Штуксе Причиндаллере, что гуляет сам по себе.
Лет двадцать спустя приглянулся Вильно русскому царю, что бы оттуда, поближе к Европам, империей править. Что за блажь, кто знает. Их, русских царей, ни Европа, ни Русь понять не может. Приехал в Вильно свои порядки наводить — а известно, какие порядки у русских. Русские вон какой толпой с ними справится не могут, куда уж литовцам.
Для начала собрался Вильно выправить по квадратам. И выпрямил бы - что с него взять!
Только двор он расположил временно в самом большом костёле, с монастырём, св. Игното. Не стоило этого делать.
Пирует он, шакотисы*** ест, и вопрошает:
"А что, мясного какого блюда местного нет?"
Вносят ему колбаски.
«Что ещё такое?» - вопрошает. «Прусские колбаски», - отвечают. Царь пруссаков уважал, поскольку в ту пору русские их ещё ни разу не завоевывали.
"А почему прусские - у литвинов?" - спрашивает.
Тут повар и рассказывает о том, что есть ещё и Королева Колбасок. Слово за слово, всю историю о Причиндаллере Царь из него вытянул. Сидит, хохочет: «Эх, хорошую отмазку придумали литвински девицы — обрюхатит кто, это, мол, Причиндаллер приходил! Ищи-свищи гуляна в поле, он ведь невелик, под лопух спрячется! Костей нет - через любую щель пролезет!»
«Зря ты греха не боишься» - пеняет ему Императрица.
И точно, зря. Через три месяца дочь его и три фрейлины — у всех пузо заметно. Осерчал Царь, устроил допрос. Все пеняют на Того-Кто-Гуляет-Сам-По-Себе. Царь и слышать чепухи не хочет. Тут Императрица говорит: «Так ведь и меня в разные ночки поимели. Я ещё думаю — как это ты так пробудился, ты ж пьян был в усмерть? И силён, аки Приап!»
Почернел Царь лицом и через неделю весь двор начал переезд обратно, в Петербургас, - якобы, поближе к флоту.
Многие легенду эту полной брехней считают. А может, не с Царём это было, а с каким присланным русским губернатором. Был разговор памятник воздвигнуть Тому-Кто-Гуляет-Сам-По-Себе. За сохранение литовской нации. Воздвигли бы, только ведь Путин такой обидчивый! Стра-ашно.
Так вот, не стоило в св.Игното располагаться. Там же дубовая роща рядом была, все стены и земля ходами, как сыр надырявлена. Ещё Вяльнисом-Пиктисом. А литовские пареньки — это тебе не торгаш из Ковно. Их если Русская Императрица и интересует, то совсем даже с противоположной стороны. Что говорить, тёмный мы народ в большой политике.
* Буртининкас - знахарь, колдун. Мельник в литовских сказках - тот персонаж, который часто обманывает черта.
**Вяльнис-Пиктис - сейчас равнозначно "черт". Происходит от имен языческих богов.
***Шакотис - оригинальный литовский пирог (по вскусу, скорее, печенье), известный каждому, кто был в Литве. О происхождении существует особая легенда.