Выстрел из 1943 года
(Окончание. Начало в № 10)
«Обзор» продолжает цикл рассказов о живущих в Литве участниках Великой Отечественной войны. Это не коммерческий проект, привязанный к 75-й годовщине Победы советского народа в Великой Отечественной войне. Это движение души и напоминание читателям о цене мирной жизни, которую заплатил народ.
Этот текст тоже об Андриане Андриановиче Бурдо, герое очерка «Отчаянный гвардии старший сержант», опубликованного в № 10 нашего еженедельника. Но сегодняшний рассказ – о жизни Бурдо в немецкой оккупации. Началом рассказа станут такие воспоминания ветерана войны:
«В 1939 году мы, тринадцатилетние мальчишки, смотрели фильм «Борьба за Киев». Это был рассказ о манёврах. Из-под земли вылетали самолёты, выходили танки, невиданная мощь поднималась на битву с врагом. Неудивительно, что «Красные» на голову разбили «Синих». А в воскресное утро 22 июня 1941 года трое подростков шли в «казённый сад», бывшее имение богатого помещика. Там в заброшенном фонтане, в камнях грелись на солнце ужи и гадюки. Мы ловили ужей. Идём не спеша, навстречу нам группа крестьян. Мужчины громко о чём-то говорили, а женщины плакали. Оказалось, война! Немцы напали на Советский Союз».
По ночам слышны были немецкие самолёты, мальчишки угадывали их по специфическому шуму двигателей. Иногда немцы бомбили железную дорогу и порт. Через некоторое время всё партийное и советское руководство покинуло Херсон. Войска тоже ушли. В городе начали грабить магазины и склады. Андриан принёс домой ящик абрикосового сока. По улицам бегали свиньи и коровы, которых выпустили с бойни. Подросток, как и соседи, загонял бесхозную скотину в свой двор.
«В городе наступила гнетущая тишина. И вдруг мы увидели бронетранспортёры с крестами. Их было два, и четыре мотоцикла с пулемётами на колясках. Немцы - молодые, здоровые, отлично экипированные, с закатанными рукавами мундиров», - вспоминает Андриан Андрианович. Дальше, по его словам, началось невообразимое.
В Херсон неожиданно вошла потрёпанная боями колонна красноармейцев. Её голова уже втянулась в центр, как вдруг появились немцы. На обочине дороги остановились две машины. Из них высыпали солдаты и стали разоружать тех красноармейцев, кто тащил на себе винтовки. Многие раненые не имели сил, садились или падали. Автоматчики подходили и безжалостно расстреливали красноармейцев. На дороге осталось много трупов.
Одновременно с немцами в Херсоне появились украинцы, которые стали наводить «орднунг», то есть, порядок.
Начались будни в оккупации и бесхозяйственности. Например, из горевших элеваторов всё зерно было выпущено в Днепр. Потом рыбаки удивлялись: улов всегда был очень жирным.
Молодёжь и женщин стали заставлять тушить зерно. За работу разрешали взять 2 килограмма. Долго ещё в магазинах продавали хлеб, который называли копчёным. Зимой, когда замёрз Днепр, люди черпаками доставали разбухшее зерно, его мололи в мясорубках и пекли блины.
Во время облавы в кинотеатре, куда Андриан отправился смотреть патриотическо-пропагандистскую национал-социалистическую музыкальную ленту «Кора Терри» Георга Якоби с очаровательной Марикой Рёкк, его включили в список для отправки на работы в Германию. Спасла мать, отдав в качестве выкупа помощнику бурмистра золотое обручальное кольцо.
«И так как я был единственным сыном, а отец в 1938 репрессирован, то меня оставили для работы в Херсоне. Трудился на кухне при небольшой немецкой военной части, которая называлась 123-й пехотный запасной батальон. Как потом оказалось, это была диверсионная школа. Готовил дрова, топил плиту и чистил картошку. Поваром был немец», - вспоминает бывший гвардии старший сержант Бурдо.
Его рассказ – как сценарий приключенческого фильма. Однажды на кухню зашёл гауптман Бец. Это новый начальник школы проверял свои владения. Его приказом Бурдо был зачислен курсантом в 3-й взвод 5-й роты. Во взвод малолеток, как его называли. Год занимались физподготовкой, подрывным делом, изучением оружия. Советское преподавали офицеры Красной армии из числа военнопленных, немецкое – офицеры-немцы. Очень много проводилось тактических учений на Потёмкинском острове. Многие пацаны не выдерживали нагрузок, пытались удрать. Их ловили, а наказание всегда было жестоким.
«Группой захвата командовал «самостийщик» по фамилии Дубина. Всю школу построили, прочитали приказ и перед строем расстреляли беглеца. Было жутко. За право расстрелять чуть ли не дрались несколько курсантов во главе с Замятиным. Все они были «самостийщиками». Этот сорт людей даже среди курсантов не пользовался уважением. Я впервые присутствовал при расстреле, и меня долго мутило», - рассказывает фронтовик.
Но и в этих условиях удача улыбалась Андриану Бурдо. В один из дней в школу привезли пополнение из лагеря военнопленных. С подростком пытался подружиться лейтенант Неелов, преподаватель топографии. Когда никого рядом не оказалось, он сообщил, что на днях в советский тыл будет заброшена группа из двух малолеток и двух взрослых. Среди кандидатов – Бурдо.
«Если есть возможность, уходи», - посоветовал лейтенант. И Андриан Андрианович рванул сначала за забор, потом в Одессу, где жила бабушка Мария.
Что произошло дальше, рассказано в № 10 «Обзора». Гвардии старший сержант Бурдо был тяжело ранен в боях за Будапешт. Врачи извлекли из тела 17 мелких осколков. На санитарном поезде раненого отправили в госпиталь в румынский Фокшани, оттуда – в Пятигорск, в тыловой госпиталь № 5428, где он лечился полгода. По излечении упросил членов медицинской комиссии направить его в учебный автомобильный полк. Так Бурдо в самом конце 1945 года оказался на волжской железнодорожной станции Инза, где вместе с другими курсантами начал осваивать профессию военного шофёра.
А беда уже подкрадывалась незаметно. В начале февраля 1946-го его арестовала военная контрразведка. Пришлось сполна вкусить тюремного хлеба.
В Куйбышеве, куда он попал, тюрьма была старинная, капитальная. Выходили из неё на свободу единицы. Каждому из арестованных была известна последняя процедура: вывели в субботу из родной камеры № 13 на прогулку, так считай, что она последняя в этой жизни.
После многочисленных допросов о службе в немецкой разведывательной школе неожиданно наступил перерыв, после которого следователи перед Бурдо извинились и объявили ему, что специальная фильтрационная проверка закончена, он обязан возвратиться в часть для дальнейшего прохождения службы в качестве курсанта учебного полка:
«Вот тебе аттестат продовольственный. Получи продукты на 3 дня, продпункт напротив. Вот тебе справка о том, что проходил спецпроверку. Вот тебе номера приказов о награждении тремя высокими боевыми наградами: орденами Красной звезды, Отечественной войны I степени, Боевого Красного Знамени. И на выход, сержант».
«Я вышел на улицу. Стояло лето 1946 года, а я в телогрейке, в руках шапка-ушанка. Получил продукты и на крыльце контрразведки в один присест съел целую булку хлеба. Пошёл на станцию, возвратился в часть.
Там на меня смотрят во все глаза: им сообщили, что Бурдо – шпион, готовивший диверсию, а перед ними – здоровый и бодрый гвардии старший сержант, грудь в наградах, - улыбается мне собеседник. – Учёбу закончил с отличием, в звании старшины технической службы был направлен в Саратовское пехотное училище знакомить курсантов с автомобилями и учить вождению. В 1950 году демобилизовали-таки по здоровью».
Прощаясь, Андриан Андрианович Бурдо, старший техник – лейтенант запаса, сказал самое, наверное, важное:
«Ничего особенно геройского я не совершил. Просто нормально воевал. Без крайней нужды не нажимал на курок. Правило на фронте было простое: кто первым выстрелил, тот и прав.
И напишите, пожалуйста, что благодарен я своему ангелу-хранителю, который уберёг меня от смерти».
