Девятый вал: по России прокатилась волна секс-скандалов из-за домогательств на работе

Тема харассмента в России набирает обороты. После ряда скандалов с сексуальными домогательствами в крупных компаниях волна откровений покатилась по социальным сетям. Причем свои истории с хештегом #MeToo рассказывают и женщины, и мужчины. Опросы показывают, что с нежелательными действиями со стороны руководителей и коллег сталкивался каждый десятый россиянин. При этом о таких ситуациях люди предпочитают молчать, не рассчитывая на защиту и поддержку. И их можно понять: на практике компании редко наказывают сексуального агрессора, не считая его поведение чем-то недопустимым, а законодательно отстоять свои права гораздо сложнее, чем найти новую работу.

Оскорбление или комплимент?

Согласно исследованию ВЦИОМ, каждый десятый россиянин (9%) сталкивался с предложениями или требованиями сексуального характера на работе. При этом около половины респондентов (преимущественно мужчины) не увидели в этом чего-то плохого, а для каждой второй женщины такое поведение однозначно оскорбительно.

Около 3% опрошенных женщин рассказали, что сталкивались с обещаниями и угрозами, касающимися условий работы, в обмен на сексуальные услуги.

Каждому десятому россиянину (9%) доводилось сталкиваться с нежелательными прикосновениями, объятиями или похлопываниями на работе. Изнасилованию на рабочем месте подверглись менее 1%.

Около 10% признались, что им приходилось отвергать намеки или открытые предложения со стороны руководства вступить в интимную связь. В 3% случаев отказ привел к увольнению и иным последствиям.

Чаще сообщает о подобном поведении в свой адрес молодежь (18–24 года). Дело в том, что в обществе изменилось отношение к подобному поведению: то, что ранее считалось нормой, для современного поколения стало неподобающим. Кроме того, постоянное обсуждение этой темы в информационном пространстве приводит к тому, что наиболее вовлеченные в коммуникацию группы чаще замечают неэтичные проявления в свой адрес.

«Восприятие оскорбительности сексуального домогательства имеет и отчетливое гендерное измерение: мужчины реже, чем женщины, считают ряд практик, приведенных в опросе, оскорбительными», – поясняют специалисты ВЦИОМ.

По мнению 59% россиян, сексуальный агрессор должен нести ответственность за свои действия. Практически четверть (23%) считают, что в ответе за подобные поступки компания и ее руководство. Мнение «сама виновата» не распространено среди россиян, его придерживаются всего 4% опрошенных.

Какие меры предпринимают компании для предотвращения сексуальных домогательств на рабочем месте, попытались выяснить специалисты сервиса по поиску работы SuperJob. В опросах приняли участие представители 500 компаний–работодателей из всех округов страны. Оказалось, что проблемой харассмента озабочено лишь 7% российских работодателей, которые внедрили формальные процедуры предотвращения и расследования случаев сексуальных домогательств.

Надо сказать, что некоторые компании разработали и приняли регламент против психологического и сексуального насилия лишь после того, как стало широко известно об эпизодах харассмента в их коллективе.

Понять и не простить

Нельзя дать однозначную рекомендацию, стоит ли сотруднику заявлять о харассменте со стороны коллеги или руководителя, говорит психолог проекта «Женское право» Елена Тюрина.

«Важным моментом при принятии такого решения является размер компании, принятая в ней политика по этому вопросу, наличие этического кодекса. Бывают ситуации, когда жертве намного сохраннее сменить место работы либо перевестись в другой отдел. Конечно, с точки зрения клиентского опыта, можно сказать, что психологическое восстановление жертв, давших максимальный отпор всеми доступными средствами, происходит быстрее и легче. Те же, кто не смог найти в себе сил обратиться за защитой, часто испытывают сильное чувство вины и склонны осуждать себя, иногда даже неосознанно», – пояснила она.

При этом очень часто для того, чтобы заговорить о пережитом, людям нужно пройти долгий путь, отмечает психолог. Именно поэтому о большей части подобных инцидентов рассказывают лишь годы спустя.

«Степень домогательств и вид проявленного насилия иногда наносят большую травму. Это связано не только с личностью агрессора, но и с предыдущим опытом жертвы, в том числе заложенных в детстве сценариев. Если человек подвергался любому виду насилия в детстве, не имел положительного опыта отстаивания своих личных границ, либо его учили «отшучиваться» от проблем, то степень харассмента для него может носить разрушительный характер. Любые попытки отшутиться перед агрессором будут только провоцировать его на продолжение «игры». А такие пострадавшие привыкли винить себя в происходящем, особенно если ранее подвергались давлению и насилию со стороны авторитетных взрослых. Часто осознание реально произошедшего приходит к ним в процессе личной психотерапии, либо если они становятся свидетелями положительного опыта противостояния в похожей ситуации», – рассказала Елена Тюрина.

По мнению психолога, огромный вклад в борьбу с этим негативным явлением вносят компании, которые внедряют у себя кодексы этики, выстраивающие реальную систему защиты от харассмента. К счастью, сейчас их становится все больше, и выстраивается положительная тенденция в преодолении массовости подобных воздействий.

Защитит работодатель. Или нет

Самой действенной мерой против харассмента стал бы закон: уголовное и административное наказание для агрессоров. Однако никаких действенных механизмов юридической защиты потерпевших от сексуальных домогательств в России до сих пор нет, признают юристы.

Единственная существующая норма – это ст. 133 УК РФ «Понуждение к действиям сексуального характера», но она давно подтвердила свою неэффективность. Ее можно отнести к категории «мертвых» статей уголовного законодательства, поскольку правоприменительная практика по ней одна из самых низких, говорит старший юрист проекта «Правовая инициатива» Юлия Антонова.

По ее словам, это связано в первую очередь со сложностью сбора доказательств по факту совершения сексуальных домогательств. Условия уголовной нормы таковы, что потерпевшим нужно посредством аудио- или видеоматериалов или показаний свидетелей доказать факты «шантажа, угрозы уничтожением, повреждением или изъятием имущества» при домогательствах, а также материальной или иной зависимости от обидчика. Но в условиях харассмента кто-то вряд ли будет думать об обеспечении доказательной базы.

Кроме того, по словам юриста, потерпевшие далеко не всегда готовы осуществлять защиту своих прав в уголовном процессе.

«Безусловно, радует, что тема получила широкое обсуждение, перестает быть маргинальной и табуированной. У потерпевших появляется больше возможностей получить реальную профессиональную помощь и поддержку. Пусть она будет преимущественно психологической, но именно это позволит пострадавшим обрести силы и уверенность, справиться с болью и стрессом от пережитого насилия. Сегодня быть уличенным и обвиненным в сексуальных домогательствах – это во многом вопрос репутационный. Поэтому обращаться за помощью к специалистам в ситуации сексуальных домогательств, будь то психологи или юристы, нужно и важно. Именно они помогут разработать стратегию помощи в конкретной ситуации», – убеждена Юлия Антонова.

По ее мнению, сегодня особенно важно повышать осведомленность о проблеме, формировать культуру нулевой терпимости ко всем видам насилия, рассказывать о механизмах помощи и поддержки.

Также очень важна в этом вопросе позиция государства и его политика. Механизм юридической защиты прав потерпевших от сексуальных домогательств должен кардинальным образом измениться с учетом требований международных обязательств государства. К сожалению, пока мы наблюдаем лишь молчание, равнодушие и бездействие.

Закон позволяет работодателю принимать локальные нормативные акты, регулирующие поведение работников на территории компании, напоминает член проекта Федерального союза адвокатов России «Женское право» Надежда Муратова. То есть именно работодатель обязан обеспечить принцип, заложенный в статье 2 Трудового кодекса России, – право работника на защиту своего достоинства в период трудовой деятельности.

Что касается уголовного процесса, то в мире цифровых технологий доказательства стало получать проще, говорит эксперт. Так, может быть запрошена информация о соединениях абонента с другими абонентами, включая вызовы и смс-сообщения, интернет-соединения с указанием IMEI-кода и адресов базовых станций, а также интернет-соединений с целью получения информации, имеющей доказательственное значение.

Доказательством могут служить видеозаписи, сделанные потерпевшей или ее коллегами либо камерами, установленными работодателем, аудиозаписи, показания свидетелей, записки, фотографии, переписка в соцсетях или по электронной почте. Также можно обратиться к лингвистической экспертизе с целью получения экспертного заключения о характере переписки по смс или в соцсетях.

Чтобы доказать в суде сексуальное принуждение, оно должно носить активный, даже агрессивный характер, отмечает член Совета Федеральной палаты адвокатов (ФПА) РФ Елена Авакян. Переписка, намеки, заигрывания, даже если они так или иначе доказаны, не могут стать фактами для состава преступления. Действия подобного рода могут преследоваться, скорее, в дисциплинарном плане, да и то, если подобная дисциплинарная ответственность предусмотрена этическими кодексами организации или в соответствующей сфере деятельности. Например, такое поведение непозволительно в судейском сообществе.

С жалобами на обидчика обращаются менее 10% тех, кто говорит об этом в анонимных опросах, рассказала юрист. По общему правилу они обращались к работодателям, чтобы те предприняли меры, направленные на урегулирование ситуации. В таких случаях начальник проводит профилактические беседы с лицами, которых обвиняли в харассменте. Или же тому, кто обратился с жалобой, предлагается уволиться или перейти на другую работу, исключающую контакты с обидчиком.

«Кроме того, подвергшиеся домогательствам предпочитают жаловаться своим родственникам, например, мужьям, родителям и взрослым детям. Иногда этот опыт приобретает печальные последствия, потому что близкие люди пытаются выяснить отношения с обидчиком уголовно наказуемыми средствами», – отметила Елена Авакян.

В большинстве случаев россияне предпочитают молчать. Ситуация такая же, как и с жертвами сексуального насилия.

Мировая практика знает два основных условия, когда жертвы харассмента заявляют об обидчике, говорит юрист. Первое – когда лицо, совершившее непотребные действия, перестает быть для них начальником или тем, от которого они зависят. Второе – когда обидчик приобретает публичную известность и начинает обладать большими капиталами.

«В последние годы складывается ощущение, что это не столько борьба за свои права, сколько попытка обогатиться за счет лиц, когда-то имевших с заявителями близкие отношения. Мы наблюдаем очень тонкую грань между сексуальными домогательствами или некими понуждениями к каким-либо отношениям и добровольными действиями по согласию, которые в последующем, через многие годы, перерастают в претензии и зачастую связаны с попытками обогатиться», – считает Авакян.

При этом в РФ чаще, чем на Западе, происходят незамедлительные обращения. То есть жертвы стремятся прекратить такое поведение, а не получить выгоду.

По мнению юриста, для борьбы с таким явлением, как харассмент, необходимо нормативное регулирование в Трудовом кодексе, например, возможность введения работодателем дисциплинарного этического свода правил, который подскажет, как действовать в той или иной ситуации. Кроме того, большую роль сыграет вменяемая правоприменительная практика, которая в дальнейшем окажет влияние на общественное мнение и сможет формировать его таким образом, чтобы не допускать перекосов.

Автор: Марина Юршина для издания ПРОФИЛЬ