Медицина и парадоксы наших дней

- В мире, пожалуй, нет ни одной страны, где в области медицины не было бы никаких проблем. Разница лишь в том, что этих проблем где-то больше, а где-то меньше. А одна из причин этого заключается в том, что в медицине очень много парадоксов, - считает доктор Йонас РЕКЛАЙТИС, признанный не только в Литве авторитет в области лечения рака кожи. - Цивилизация развивается, а человеку к доктору попасть всё труднее.

Врач с богатейшим опытом Й.Реклайтис предлагает задуматься, насколько эффективно нынешнее общество использует технические возможности современности, не слишком ли уж мы передоверяем искусство врачевания машинам?

• Чем больше в медицину вкладывается средств, тем отдалённее, получается, очная встреча врача и пациента, - обращает внимание медик, с которым на днях смогли побеседовать корреспонденты «Обзора». - Поскольку уже стало обязательным вначале провести исследование пациента с помощью всё большего числа анализов и процедур. Что, впрочем, не так уж и плохо, если не злоупотреблять этой стадией лечения.

• Вы посмотрите, медицина как сфера жизни человека дорожает очень сильно, - говорит Й.Реклайтис. - Поэтому можно сказать, что излечить какую-то конкретную болезнь лет 20 назад можно было в итоге значительно дешевле, чем сейчас.

Понятное дело, что за это время многое достигнуто в области здравоохранения.

Но очевидно, что было бы неплохо найти какую-то золотую середину, то есть не полагаться слепо на результаты полученных анализов, которые, самое главное, требуют немало времени, а поставить хотя бы в равное положение доктора и помогающее ему оборудование.

Раньше ведь именно так и было – медицинская техника помогала врачу, а сейчас мы всё больше наблюдаем, как доктор становится дополнением к технике.

Ошибки как дамоклов меч

• Ошибки врачей обходятся очень дорого. Причём и в прямом и переносном смысле: распространённым явлением стало желание врача на всякий случай подстраховаться полученными в результате исследований анализами. Подстраховаться на тот случай, если больной или его родные подадут в суд на врача, - говорит Йонас Реклайтис. - Поэтому бывает и так, что делаются и совсем не обязательные анализы, на которые также уходит драгоценное время.

Пусть в Литве это явление не так уж сильно и распространено, но это всеобщая, мировая, тенденция.

Когда литовские медики получили гораздо больше возможностей выезжать за рубеж, изучать чужой опыт и делиться своим, то мои коллеги тогда то и дело удивлялись, что там порой делают и такие анализы-исследования, которые вовсе и не нужны, поскольку картина болезни была ясна и без них. Но на Западе считали, что в этом деле лучше, как говорят в народе, перебдеть…

Из Вильнюса – в Плунге

• Я окончил Вильнюсский университет в 1977 году по специальности «детский хирург», набираясь опыта на заключительном этапе и в качестве фельдшера, и врача на «скорой», - вспоминает Й.Реклайтис. - Самостоятельно после окончания вуза я начал работать в Плунге, а там, конечно, уже пришлось заниматься не только детской хирургией: больница-то небольшая. Пришлось стать универсалом.

Привыкнуть удалось довольно быстро, поскольку я детей не боялся, а это ведь особенные пациенты, они не всегда могут нормально рассказать, что и как у них болит. Я уже научился работать с ними.

Я в Плунге проработал три года. Но там в ту пору было сложно с жильём, а мы с женой (она – из Вильнюса), не только моей однокурсницей, но и одногруппницей, кстати, к тому времени стали родителями, так что надо было что-то решать. Сложновато уже стало жить всё время на съёмной квартире.

А как раз в те времена уже начинали строить новые больницы и сразу - дома для врачей. И один мой знакомый подсказал нам, что такой проект как раз начинают в Лаздияй. А я сам из Алитуса, это совсем близко от Лаздияй.

Но Лаздияй в моей жизни важен не только потому, что мы там получили, наконец, квартиру, этот период для меня как для врача стал серьёзным шагом в повышении квалификации, в развитии как высококлассного специалиста, - говорит Йонас. - Не хочу сказать, что именно в Лаздияй я стал как раз таким специалистом. Нет, я всю жизнь стараюсь стать как можно ближе к этому определению.

Даже сейчас, когда я то и дело задумываюсь, что пора бы уже и на покой, я знаю, что как врач я могу стать ещё чуточку лучше. И постоянно стремлюсь к этому.

В Лаздияйской районной больнице я прошёл очень хорошую школу хирургии. В Плунге была сильная травматология, квалифицированная служба анестезиологии, но слабоват заведующий хирургическим отделением, что, естественно, сказывалось на работе всего отделения.

А вот в Лаздияй заведующий как раз был из старой школы, из тех, что и сами всю жизнь учатся, и других заставляют, из неравнодушных, - явно с благодарностью к своим учителям вспоминает Йонас времена своей молодости. - Тут стоит, наверное, добавить, что мы были своеобразным филиалом каунасской больницы. И хирурги в Каунасе, конечно же, были только рады, если мы в Лаздияй будем больше брать работы на себя – тогда ведь в Каунасе будет чуток полегче.

Так что хирурги в Лаздияй были очень хорошие. Поэтому мне было вдвойне приятно, что заведующий, уходя в отпуск, именно меня назначил временным руководителем отделения хирургии.

Думаю, что сделал он это не столько для того, чтобы похвалить меня, сколько для того, чтобы я на практике убедился, как много мне ещё предстоит узнать, изучить.

И пришлось мне тогда перерыть все хирургические журналы, которые только смог найти, подписаться. А было это в 1980-1981 годах. Специальной литературы тогда не было в широком доступе на каждом углу.

40 томов бесценного опыта

• У нас в кабинете хирургов стояло, помнится, томов сорок энциклопедии «Опыт советской медицины во время Великой Отечественной войны», то есть опыт военно-полевой хирургии, - рассказывает хирург, и видно, что те воспоминания не потускнели в его памяти. - Когда я был на дежурстве и не было операций, то частенько почитывал эту энциклопедию. И однажды подсказанный ею опыт операции со сквозным пулевым ранением печени спас человеку жизнь.

Привезли к нам как-то парня с огнестрельным ранением. Спрашиваю, что случилось, а он мне говорит, что упал, мол, неудачно. Но, в конце концов, нам удалось выяснить, что на волосок от смерти он оказался в результате любовного треугольника: знакомый таким вот огнестрельным способом решил пресечь связь своей жены и этого парня.

В итоге пуля прошила ему руку, лёгкие и печень. И если бы я искал решение непосредственно во время операции, то мог бы и не успеть. А так выручила старая энциклопедия… И меня, и этого парня.

В Лаздияй мне пришлось оперировать всё – и голову, мотоциклисты в ту пору нередко носились ещё без шлемов, и грудную клетку… Травм было много, поэтому без дела не приходилось долго сидеть. Иногда приходишь в приёмную, а там уже несколько ожидающих операции пациентов. Но опыт в то время был получен колоссальный!..

Это было непросто, но мне это нравилось. Нравилось, что я могу навести порядок там, где, казалось бы, остаётся только ужасаться.

И не я один такой там был. Мы со временем не считались, ночами сидели, если это требовалось для дела. Поспишь где-нибудь в закутке, и снова за работу.

А весь этот приобретённый опыт позволял нам быть более уверенными в себе, в своих силах. Иногда не было анестезиолога, а время не ждёт. Значит, приходится быть одновременно и анестезиологом (с помощью сестрички), и хирургом.

Порой приходилось сталкиваться с такой ситуацией, которую не мог предвидеть ни один учебник. Например, иногда мы, хирурги, сталкивались с тем, что нам не хватает какой-то железки, которую надо вставить во время операции в пациента, закрепить что-то в его костях. Так мы сами, своими руками, эти железки и делали – вырезали, шлифовали…

Ключица – особенная кость, «починить» её не так-то просто, а мы и её «ремонтировали», изготавливая из нержавейки специальные стержни.

Хотя ответственность была высока: такие железки могут и мигрировать по организму, если что-то пойдёт не так.

Врач всегда должен быть готов к какой-то непредвиденной ситуации, не терять головы.

Думать и действовать надо быстро

• Лет двадцать назад в Америке, в больнице в Майами-Бич, умер солист знаменитой группы «Bee Gees» Морис Джибб. Громкая тогда это была история, - перелистывая страницы своей памяти, говорит Йонас. - А перед этим ему, как сообщали СМИ, была сделана срочная операция на кишечнике, во время которой случилась клиническая смерть музыканта. Так вот, у него была острая непроходимость кишечника, которую врачам не удалось распознать.

И я по себе знаю, как это непросто сделать.

Однажды к нам привезли больного с очень сильными болями в области живота.

Смотрю: перитонита, вроде, нет. Сделали рентген – непроходимости тоже не видно. Сделали кардиограмму – и это ясности не добавило.

Решил открывать живот и принимать решение уже по ходу операции. Разрезал и вижу, что это тот редкий случай, когда у человека толстая кишка длиннее, чем обычно. И толстая кишка завязалась в узел с тонкой кишкой.

Молодой врач, который мне ассистировал, признаётся, что никогда такого не видел.

И развязать этот узел совершенно невозможно, настолько сильно он был завязан.

Полчаса я мучился, пытаясь распутать этот узелок. Ничего не получается!

Скопившийся в кишке газ не давал ничего сделать. И посоветоваться не с кем.

В конце концов, я решил проткнуть в одном месте кишку и выпустить газ. Может, тогда легче будет разобраться с узлом.

Сделал так, и всё получилось. А остальное было уже «по мелочи»: отрезать «лишний» метр кишки, навести в животе у пациента порядок. Он, кстати, поправился.

А возвращаясь к случаю с музыкантом из «Bee Gees», добавлю, что американские медики тогда, чтобы избежать судебного иска, указали, что солист умер потому, что у него был врождённый порок сердца. Сердце не выдержало, мол.

Думаю, что это правда. Но, скорее всего, не вся правда.

Учебники не всё могут предвидеть.

К слову, раньше, в советские времена, если во время родов умирала роженица, то информация с историей её болезни уходила сразу в Москву. Для последующего разбирательства всесоюзного значения.

Если же больной умирал от аппендицита, непроходимости кишечника, перитонита и в ряде других случаев, то разбирались с таким случаем уже в Вильнюсе, на республиканском уровне.

Не знаю всех тонкостей нынешней системы подобных разбирательств в нашей стране, но уверен, что в Литве она по-прежнему существует.

Так что подобный контроль над деятельностью медиков существовал всегда.

Впрочем, смерть пациента – это ещё и пятно на репутации медика, и, главное, на его совести. Так что неизвестно, что хуже.

Жилищный вопрос как двигатель карьеры

• В Лаздияй мы получили лишь двухкомнатную квартиру, а у нас к тому времени было уже двое детей, так что жилищный вопрос с годами снова обострился, - возвращается снова в прошлое наш собсеседник. - У тёщи в Вильнюсе тоже была двухкомнатная квартира, она хотела, чтобы мы вернулись в Вильнюс. Да и жене хотелось жить в городе побольше, а мне и в Лаздияй уже стало нравиться – я там охотился, была рыбалка…

Но потом мы решили, что переберёмся в Алитус, там у моей матери также была квартира.

Решили поменять квартиры в Вильнюсе и Лаздияй на квартиру в Алитусе.

В Алитусе меня приняли в качестве уролога (на полную ставку) и дежурного хирурга (полставки). Там я проработал год. Начал простаты оперировать…

А потом подвернулся хороший вариант с обменом имеющейся у нас жилплощади на квартиру в Вильнюсе. Так я и оказался в Вильнюсе.

Мне хотелось продолжить свою специализацию на брюшной полости, но в том отделении свободных мест не было. Приняли меня в отделение онкологии, где мне, учтя мой богатый районный опыт, дали возможность работать в отделении головы и шеи. Там также занимались кожей и костями.

Получалось, что всякий раз сама жизнь толкала меня на изучение какой-то новой области, которая мне, бывало, не всегда и нравилась поначалу. Но я старался разобраться в ней и со временем убеждался, что и здесь хватает вызовов для врача, и здесь надо хорошенько поломать голову, чтобы найти лучший вариант, как помочь больному. А это то, что всегда меня привлекало.

Так было и, например, с болезнями щитовидной железы. Мне это направление, которое у нас в онкологии принято называть ЛОР, или «ухо-горло-нос», честно признаюсь, не нравилось.

Но попал я в Вильнюсе в онкологическое отделение головы и шеи, и пришлось всему научиться. И на этом я специализировался очень долго.

Занимались мы и меланомами, а рак кожи очень часто встречается именно на лице, так что моя нынешняя специализация – раковые заболевания кожи – появилась не вдруг, я к ней шёл практически всю свою жизнь.

А после всех случаев с раковыми больными такие операции - на щитовидке - уже были как приятный бонус, награда за тяжёлые случаи. Они требовали гораздо меньше усилий и нервов.

Поскольку это довольно лёгкая операция, и заживление идёт довольно быстро.

У меня самого был рак желудка. К слову, среди моих знакомых не один умер от рака желудка.

Поэтому я говорил потом своим больным раком горла не только как врач, но и как человек, прошедший через такое испытание: «У вас – рак. Я сделаю вам операцию. И у вас большие шансы, что вы будете жить. А вот если бы у вас был рак желудка третьей степени, то шансов у вас было бы очень мало».

Трудное испытание

• Хотя, признаюсь, когда я узнал, что у меня рак, то для меня это было шоком. Тем более, что поначалу я не знал, в какой он стадии, - вспоминает Й.Реклайтис те дни, которые сегодня ему хотелось бы побыстрее забыть. - Обнаружилась же эта напасть совершенно случайно.

Ещё со студенческих времён меня то и дело желудок мучил – изжога и тому подобное. Пару раз проверялся, не нашли ничего.

Как-то один мой знакомый врач, у которого как раз жена работала в нашей больнице, сказал, что надо бы провериться на всякий случай, а заодно посмотреть, как жена работает. Предложил с ним за компанию в субботу, когда жена будет на дежурстве, сходить и провериться.

А как увидели результат моего исследования, взяли биопсию, и стало ясно, что проблема действительно существует…

Испугался я страшно. По дороге домой остановил машину, поплакал, чтобы никто не видел. Жене потом, правда, сказал. Но когда оперировали, то увидели, что у меня – первая стадия.

Оперировавший меня Бубнис после операции зашёл ко мне в палату и успокоил меня, сказав, что у меня всё хорошо. И я вижу, что он не врёт.

Так что побывал я в своей жизни и в роли больного.

А вскоре после моего излечения врачам из нашего отделения пришлось временно по очереди замещать специалиста по кожным заболеваниям. Сначала поработал мой коллега Бабаян, потом Грибавичене, а когда дошла очередь до меня, то я поработал и решил, что, пожалуй, готов остаться на этом месте.

Там нет дежурств, что в моём возрасте да ещё и после болезни уже немаловажно, выходные – твои, никто тебя не вызовет. А на прежнем месте было необходимо то и дело по выходным приезжать в отделение, чтобы посмотреть, как там твои тяжёлые больные.

Тебя могут поднять и посреди ночи, если у кого-то, скажем, открылось кровотечение. Да и операции там были, как правило, очень тяжёлые, длились по 5-6 часов.

Что же касается нового места, то заведующая, знающая про мою универсальность, уговаривала меня сделать новый шаг. Вот так я и сделал выбор своей главной в жизни специализации – рак кожи, опухоли костей…

Я доволен, потому что могу помогать людям, много оперирую. Вчера, например, сделал 13 операций.

- По сравнению с тем временем, когда вы начинали как молодой врач специализироваться на раковых заболеваниях, и сегодня, когда вы общепризнанный ас в этом деле, больше стало раковых заболеваний? Интересно ваше впечатление, а не статистика…

• Я как врач тружусь уже 44 года, а на раковых заболеваниях специализируюсь 34 года, поэтому могу точно сказать, что таких заболеваний стало, конечно, больше.

Это связано и с тем, что лучше стала диагностика, и всё же, на мой взгляд, стало и самих случаев рака больше, прежде всего, потому, что население, популяция стареет. Продолжительность жизни – всё больше. Не хочу как-то в данном контексте упоминать условия жизни, то есть экологию (загрязнение и прочее), поскольку тут как раз нужна конкретика, результаты конкретных исследований, а не общее впечатление.

С возрастом, понятное дело, способность организма сопротивляться болезням уменьшается. Поэтому говорят, что, если бы люди жили до 130 лет, то практически у всех был бы рак кожи.

Впрочем, наверное, не нужно уточнять, что это не только болезнь пожилых, рак кожи может быть и у молодых. Но это уже как исключение.

Очень важным шагом стали профилактические проверки на раковые заболевания (говорю не только о раке кожи). Я бы особенно подчеркнул важность такого анализа, как кал на скрытую кровь.

Большинство врачей заинтересованы в том, чтобы их пациенты сдавали такой анализ. А если кто-то, будучи уже в солидном возрасте, ещё не сдавал такой анализ, то обязательно поинтересуйтесь у своего врача такой возможностью.

Если анализ будет положительным, то тогда назначается исследование кишечника.

И я в своей практике встречал немало пациентов, которые своевременно, на первой стадии, узнавали о грозящей им беде благодаря именно такому анализу.

- А на что вы, прежде всего, обращаете внимание, если пациент приходит к вам впервые - на консультацию?

• Иногда я вижу болезнь, когда пациент только переступает порог моего кабинета. Внешних признаков немало. Это какие-то новообразования, долго не заживающие раны.

Но при этом я хочу подчеркнуть, что не стоит спешить с установлением диагноза самому себе. Хотя этим даже некоторые медики грешат. Вот, например, нередко бывает, что после МРТ или томографии обнаруживается какое-то уплотнение, изменение в костях, и радиологи со спокойной душой направляют на дальнейшее исследование к нам, в онкологию. А для человека это уже серьёзный стресс, он, как правило, уже уверен, что у него рак. А это может быть и не так.

Главное, не тянуть с выяснением ситуации.

А психологическое состояние больного не менее важно, чем своевременная диагностика и правильное лечение.

Вот прихожу я, скажем, в палату к своим больным, а там пять человек. Ты сразу смотришь на всех и чувствуешь, что кто-то из них явно проигрывает свой бой болезни. Выдаёт, среди прочего, например, блеск глаз… Это понимание, конечно, приходит с опытом.

- Трудно избежать соблазна, когда по телевизору нередко призывают пользоваться народной медициной, рекламируют какие-то чудодейственные лекарства, в домашних условиях избавляющие от папиллом, бородавок…

• В таких вопросах нет народной медицины. Каждый должен доверяться только профессионалам.

Я как-то обратил внимание на то, что если в течение какого-то года не проводится шумная рекламная кампания какого-то нового способа лечения или лекарства от рака, то это уже и удивляет.

У меня у самого был пациент, который поверил разрекламированным спасителям с Филиппин, которые голыми руками с раком справлялись. Он поехал туда, потерял кучу денег и времени, и вернулся назад, когда болезнь ещё больше укрепилась в нём.

Я всех больных прошу раздеться, чтобы осмотреть их спину, хотя они никогда и не жаловались на какие-то проблемы со спиной. Тот же рак кожи может и не доставлять беспокойства – не болеть, не чесаться…

А если кто-то вдруг увидит у себя на одежде следы крови, то решит, что поцарапался, мол, ничего страшного. Своей спины-то он не видит и не знает, что там делается…

А следы крови на рубашке или майке уже могут быть следами кровоточащей меланомы.

Одной из особенностей рака кожи является то, что его нельзя «поймать» какими-то профилактическими анализами, как, например, у женщин с раком груди или мужчин с раком простаты.

- Вы с самого начала были готовы всю свою жизнь учиться, совершенствоваться, вы стремились к этому, а сейчас, если послушать больных, почитать их отзывы в соцсетях, у молодых медиков такой стержень встречается не всегда. Изменилось время и изменились люди?

• Думается, что больше изменились правила в медицине, в том числе и неписаные. Молодых медиков с самого начала приучают к мысли, что всё нужно делать по шаблону, выполнять все необходимые регламенты, и тогда регламенты, если что-то будет не так в твоих отношениях с больным, защитят тебя от возможного судебного иска.

Все болезни как бы изучены, все способы их лечения подробно изложены. Вот мы и получаем довольно распространённую сегодня картину, когда врач лечит пациента, даже не видя его. Как теперь говорят, удалённым методом.

А ведь медицина – это не ремесло, это искусство. Не может любой желающий стать прекрасным врачом, как не может любой стать знаменитым художником. Хотя с живописью, вероятно, это не самый подходящий пример…

К слову, всё это является ещё одной причиной того, что я готов поработать ещё какое-то время, несмотря на возраст: мне хочется показать своим молодым коллегам, что талант врача непреходящ, что его нужно развивать, не полагаться всецело на медицинское оборудование, каким бы совершенным оно ни было. И уж тем более техника не будет вместо тебя налаживать контакт с больным.

Есть ведь старая медицинская мудрость, которую излагают от лица врача.

• Если мы с вами объединимся, то мы будем вдвоём против болезни. Нас больше, и мы её обязательно победим, - говорит врач больному. – А если вы отдадитесь во власть болезни, то тогда я останусь один и вряд ли выиграю.

Мы многого ещё не знаем. Многое зависит, так сказать, от головы, от настроя больного.

Когда я в Лаздияй работал, то прооперировали мы одного пациента с непроходимостью. Всё, казалось бы, нормально. А я прихожу потом в палату и вижу, что динамика не очень хорошая.

Говорю коллеге, что не понимаю, почему так. А коллега отвечает:

• Йонас, он просто не хочет жить. И что бы ты ни делал, он умрёт.

Ещё один похожий случай был в моей практике, когда я уже работал в Вильнюсе. Я больному, довольно молодому парню, удалил гортань, поражённую раком. Операция тяжёлая, но шансы были. Но потом произошла закупорка вены в ноге, гангрена, пришлось отрезать ему ещё и ногу. В итоге он умер, но причиной смерти, в первую очередь, стала потеря им желания жить.

Женщины в этом плане покрепче, они более жизнестойкие. Они могут переносить такие физические страдания, что даже не верится, что человек способен такое выдержать!..

Так что хочу всем пожелать твёрдости духа и больше внимания уделять своему здоровью!