Парадоксы любви, или Неловкие разговоры в Вильнюсском старом театре

Беседа о спектакле «Воссоединение двух Корей» в Вильнюсском старом театре (реж. М. Климайте, художник И. Юркявичюте)

В Вильнюсском старом театре состоятся премьерные показы спектакля «Воссоединение двух Корей» по пьесе современного французского драматурга Жоэля Помра, режиссер – Моника Климайте. Название пьесы может ввести зрителя в заблуждение: речь идет об отношениях романтических, а не политических.

В одной из сцен раскрывается метафоричность названия: когда мужчина и женщина встретились, всё было идеально, «как две половинки, которые потеряли друг друга и снова нашли (...) будто Северная и Южная Корея открыли границы и воссоединились, и люди, которые годами друг друга не видели, наконец-то встретились».

Режиссер Моника Климайте начала работать с актерами Вильнюсского старого театра еще в июне, когда в рамках театральной лаборатории МЫ – ФРАНЦИЯ’23 был представлен эскиз из десяти сцен пьесы. Репетиции возобновились в августе. Премьера спектакля состоялась 19 и 20 октября.

В спектакле заняты четыре актера, исполняющие разные роли мужчин и женщин. Своими мыслями о пьесе и работе над спектаклем поделились Евгения Карпикова, Тельман Рагимов, Николай Антонов и Елена Ющенко.

- Какие мысли вызвала у вас пьеса после читки?

Тельман: Первая мысль, которая возникла – несоответствие моего прочтения с видением режиссера. Когда я читал, мне казалось, что будет мистика, сюрреализм, а спектакль получится «атмосферистый». Моника Климайте этот материал прочитала иначе: он стал легче и ближе к нашей повседневности. Оказывается, в пьесе – довольно простые и бытовые ситуации, местами даже веселые. И мне понравилось, что я не попал со своим прочтением.

Елена: Я подумала, как же это будет тяжело перепрыгивать в разные ситуации, перевоплощаясь в разных персонажей, и быть эмоционально внутренне подвижным на протяжении всего спектакля.

Евгения: Я очень люблю французское кино и мне нравится, что в этой пьесе о любви говорится как о чем-то бытовом и каждодневном. Мы, в рамках сложившегося менталитета, боимся говорить о любви открыто. Я верю, что посредством данного материала мы сможем преодолеть какие-то свои внутренние барьеры.

Николай: Мне понравилось, что за простыми сюжетами скрыт второй план. Материал позволяет донести до зрителя более глубокие смыслы.

Тельман: Звучание пьесы можно сравнить с игрой на белых и черных клавишах пианино. Привычные нам пьесы о любви – это музыка, создаваемая белыми клавишами, а в пьесе Ж. Помра кто-то играет на черных клавишах – на полутонах. Кажется, что такой сюжет ты уже читал, но он звучит как-то по-другому.

- В спектакле осталось пятнадцать сцен из двадцати. В каждой сцене – новая ситуация и новые персонажи. Каково это – мгновенно перевоплощаться?

Евгения: Я не думаю, что на это надо смотреть как на глубокое драматическое перевоплощение – это больше похоже на скетчи, в которых ты примеряешь определенный образ, как маску, поэтому это не так сложно, как может показаться. Чтобы зритель понял, что с новой сценой появляются новые персонажи, мы используем аксессуары-перевоплощения: очки, платочки, пальто и пр.

Николай: Ты играешь в образы, поэтому можешь показать свое отношение к персонажу.

Елена: Я, наоборот, склонна погружаться в роль, но думаю, что эта моя внутренняя установка не противоречит технике коллег. Из стилистики мы не выпадаем, независимо от того, кто, как и какие внутренние механизмы задействует.

Тельман: Когда в июне мы начали работать над эскизом – нужно было подготовиться к показу за пять дней – мы играли очень легко и непринужденно. А когда появились два месяца, чтобы сделать полноценный спектакль, нас автоматически стало заносить на серьезные драматические рельсы. Хочется закрепить ту самую легкость и сохранить ее на премьере.

- В спектакле все роли главные. Вы образуете квартет. Есть ли роль громче всех звучащая лично для каждого из вас?

Тельман: Есть не роли, а фразы, которые резонируют. Например, в одной сцене звучит фраза «одной любви недостаточно», от которой что-то в голове коротит. Или, например, фраза Лены: «все-таки странно, когда женатые люди не уверены, любят они друг друга или нет». В контексте сцены вроде бы все понятно: у нее провалы в памяти, поэтому она так говорит. Но если смотреть на жизнь обычной пары...

Елена: Я эту героиню играю не как больную, а как здоровую (но над этом эпизодом мы еще работаем). Кстати, из этой сцены мне особенно нравится фраза «и он меня спрашивал, что такое эта любовь, из чего она состоит, а я не могу объяснить то, чего не знаю».

Тельман: После этой сцены задаешь себе вопрос: это нормально, когда люди сомневаются любят они или нет?

Евгения: В каждом персонаже я пытаюсь найти что-то близкое лично мне, видимо, потому что я еще не дошла до той стадии, когда могу играть кого-то, а не себя.

Тельман: В другой сцене поднимается вопрос, может ли учитель любить своего ученика. Я на репетиции обратился к ChatGPT: долю секунды он блокировал, а потом начал объяснять, что – может, но без сексуального контекста. Ответ был похож на оправдание. Получается, что в этом случае нельзя использовать слово «любить» – оно становится табуированным. В этом и есть проблема: можно ли просто сказать «я люблю»?

Николай: Я бы сказал, что в наше время уже работают не подтексты, а ассоциации. И сразу –осуждение.

- Если сложить название сцен по порядку, то получается своего рода история: Развод-Часть меня-Уборка-Расставание-Свадьба и т. д. Что же объединяет сменяющих друг друга мужчин и женщин?

Тельман: Героев объединяет то, что у каждого есть свое понимание, что такое любовь. Проблема в том, что оно не сходится: в формуле любви каждого человека – свои оттенки и полутона.

Елена: Я бы сказала, что героев объединяет любовь, которая складывается из осколков, как дискобол. Смотришь и видишь, что в одном осколке – одна ситуация, в следующем – другая. Получается такой слепленный шар, в котором отражаемся мы все, ведь любовь многолика – под один знаменатель ее не подведешь.

- Как вы думаете, человек способен сделать больно любимому человеку?

Тельман: Любящий человек находится в самой глубокой степени контакта. Если человек тебе безразличен, то он не может тебя задеть, а чем глубже связь с человеком, тем больше вы уязвимы друг перед другом, а значит, причинить боль легче всего. Кстати, и счастливым сделать тоже легче всего.

Евгения: Все зависит от степени открытости человека. Легко обидеть и сделать больно, если человек все держит в себе и не говорит о том, что происходит внутри него.

- У Жоэля Помра в одной из сцен звучит мысль, что «счастье нужно искать в себе, а не в любви». Любовь и счастье – взаимозависимые чувства, или одно может существовать без другого?

Евгения: В моем понимании счастье – это любовь к себе, поэтому я не знаю, как можно быть счастливым без любви. Любовь формирует гармонию с самим собой и миром.

Тельман: Счастье нужно искать в любви, а любовь – в себе. Любовь не зависит от объекта. Способность любить необходимо искать и взращивать в себе самом. Я не верю, что можно вдруг научиться любить. Сначала ты учишься, а только потом появляется человек, в которого ты влюбляешься.

Евгения: Я верю, что если создать коммуну из десяти человек, то со временем найдется тот, кого ты полюбишь. Если коммуну сузить до шести или четырех человек, то будет то же самое. Это заложено в нашей природе.

Елена: Я никогда не понимала, что такое любовь к себе. Точно знаю, что это не сделает меня счастливой. Не согласна, что, если меня поместят в коммуну, то я обязательно кого-то полюблю или кто-то полюбит меня. Думаю, что любить – это дар свыше. Любить театр – это тоже дар. У нас нет такого арсенала «что захотели, то и полюбили». Это чувство откуда-то приходит. А что делать людям, которым не дарована любовь? Они могут быть счастливыми?

Тельман: Есть знаменитый эксперимент «36 вопросов, чтобы влюбиться»: если люди зададут их друг другу, то могут почувствовать некую связь, которую кто-то назовет любовью, а кто-то нет.

- Жоэль Помра был вдохновлен фильмом Ингмара Бергмана «Сцены супружеской жизни». Например, эпизод «Развод» буквально списан с фильма. А чем вдохновлялись вы в процессе работы над спектаклем?

Тельман: Меня вдохновляет текст – он понятный, интересный и без театрального пафоса.

Николай: Я бы сказал, не текст, а ситуации. Пьеса написана простым языком, однако на цитаты разобрать ее можно очень легко.

Елена: А я вдохновляюсь надеждой, что у нас может получиться что-то хорошее.

Евгения: Меня вдохновляет французское кино. Если примерять этот текст на персонажей в фильмах “La Belle Époque” (Прекрасная эпоха, 2019) или “Le Sens de la fête” (Праздничный переполох, 2017), то он очень органично звучит. Французы именно так живут, а мир видят иначе, чем мы.

- Наше мировоззрение сильно отличается от французского?

Евгения: Оно другое. В нашей культуре не принято открыто говорить о любви. В любой французской комедии много для нас странных связей, любовных треугольников – и все это абсолютно нормально воспринимается. Хочу обратить внимание, что это – комедии. В нашей же культуре все любовные драмы проходят через мелодрамы.

Николай: Во Франции, Дании и Швеции люди предпочитают жить в деревне, семьями, где все дружат, встречаются. В нашей культуре любовь и семья – это закрытые темы, как личное пространство, в которое лучше не вторгаться.

- В спектакле зрители максимально близки к актерам – тематически, пространственно и физически. Вы окружены зрителями по всему периметру сцены. Эта близость мешает или помогает?

Евгения: При всей близости зрителя, мы с ним не контактируем – разрушать четвертую стену нельзя, что немного раздражает. Эта близость заряжает и теребит. В этом есть особый смак и адреналин.

Елена: Для меня театр – это актеры на котурнах, которые должны говорить о прекрасном, светлом и вечном. Зрителю всегда интересно, как на сцене все происходит. В этом спектакле мы перенесли киношный принцип в театр: зритель сможет максимально рассмотреть все – вплоть до лицевых мышц.

Евгения: В этом есть иммерсивность, будто зритель присутствует на съемочной площадке и следит за процессом.

- И сразу возникает вопрос, а будет ли комфортно зрителю?

Елена: Сначала будет неловко.

Евгения: К счастью зрителя, билеты продаются не по местам, а в свободной рассадке – каждый может выбрать комфортное для себя место.

Тельман: В спектакле мы поднимаем вопросы, о которых говорить не принято – мы говорим о любви. Мы говорим. Поэтому та неловкость, которая может возникнуть у зрителя, созвучна с материалом.

Николай: Хочешь не хочешь, ты становишься соучастником этого разговора о любви.

Елена: Зритель вовлекается в максимально интимную обстановку – с ним не нужно заигрывать и вываливаться за четвертую стену. Он окажется вовлечен в происходящее без наших дополнительных усилий.

- Возможно ли воссоединение двух Корей? Помогает ли вам название найти ключи к пониманию персонажей?

Николай: Я вижу в этом парадокс: мы понимаем невозможность воссоединения, но, одновременно, и стремимся к нему. Это похоже на движение разнозаряженных частиц. Поэтому и название парадоксально: пьеса – о любви, а название – о политике.

- Не уводит ли название зрителя в сторону, не отпугивает ли?

Тельман: Название отличное! Назовем «Парадоксы любви» – и будет пустой зал.

Евгения: На показе эскиза в июне у нас не было той сцены, где звучало объяснение названия пьесы. Тем не менее, зрители расшифровали данную метафору. Я верю, что воссоединение двух Корей когда-нибудь произойдет, ведь воссоединение двух Германий случилось. В этом и есть смысл – все возможно, нужно только время, терпение, усилия, коммуникация и понимание друг друга.

- Зритель должен уйти после спектакля с вопросами или ответами?

Елена: Должен уйти с осознанием, что посмотрел что-то хорошее, важное, незабываемое. Мы, как художники, должны отправить сообщение, а как его расшифрует зритель, мы не знаем. Наша задача – отправить.

Евгения: Я всегда хочу, чтобы хотя бы одного зрителя коснулось увиденное настолько глубоко, чтобы произошла своеобразная психотерапия, и, выйдя из зала, он сказал: «В этой же сцене –я!». Если одного человека это коснулось, то это – уже успех.

Тельман: Неинтересно, когда театр дает ответы. Вопрос побуждает к мышлению, а ответ – нет. К сожалению, многие люди сейчас хотят получить точные инструкции – не зря в youtube появляются видео о десяти способах сделать или достичь чего-то. Мозг хочет упрощения. Однако сознательный зритель должен понимать, к чему это упрощение может привести.

Евгения: Общего ответа нет ни на один вопрос. Особенно, если он касается чувств. Любовь – это не математика.

Подробнее о спектакле: https://vsteatras.lt/ru/spektakliai/dvieju-koreju-susijungimas-rezj-monika-klimaite-